http: //vita-colorata.livejournal.com/714169.html
Русские путешественники в Париже. Николай Карамзин
Много кто до нас езживал в Париж, с давних лет он манил и тянул своими прелестями. Было ли пребывание русского путешественника похожим на пребывание нынешнего русского туриста ? Об этом можно прочесть у писателей, не поленившихся оставить записки о своих парижских впечатлениях. Из самых интересных - "Письма русского путешественника" Николая Карамзина, опубликованные в журнале в 1791-92 годах и "За рубежом" Салтыкова- Щедрина, написанное почти через сто лет в 1880-81 годах. Ездили тогда на подольше, но, вчитываясь, убеждаешься, что во многом быт и времяпрепровождение в Париже было похожим. Те же рестораны с непривычной кухней. Тот же Лувр и Версаль. Тоже гостиницы.
И Карамзин и Салтыков-Щедрин ездили в длительное путешествие через Германию, Швейцарию. Париж был на сладкое после Германии, где не было таких увеселений.
Карамзин побывал в Париже молодым еще человеком, двадцати трех лет, он был любознателен, легок на язык и его книга сразу привлекла к нему внимание читателей.
Карамзин въезжал в Париж не на поезде, как Салтыков-Щедрин, а по дороге, причем со стороны Версаля. У всех, побывавших в Париже, есть первое впечатление от города, иногда это крышеснос от того, что ты наконец здесь и город хорош, он даже лучше, чем ты воображал. Само предвкушение от посещения Парижа - одно из самых приятных предвкушений.
"Вот он, - думал я, - вот город, который в течение многих веков был образцом всей Европы, источником вкуса, мод, - которого имя произносится с благоговением учеными и неучеными, философами и щеголями, художниками и невеждами, в Европе и в Азии, в Америке и в Африке, - которого имя стало мне известно почти вместе с моим именем; о котором так много читал я в романах, так много слыхал от путешественников, так много мечтал и думал!.. Вот он!.. Я его вижу и буду в нем!.."
Я представляла себе Париж, сравнивая с Петербургом, первым впечатлением был размер его старой части, когда улицы, полные красивых домов не заканчиваются и ты понимаешь, что красивого здесь будет много, очень много.
" Париж покажется вам великолепнейшим городом, когда вы въедете в него по Версальской дороге. Громады зданий впереди с высокими шпицами и куполами; на правой стороне - река Сена с картинными домиками и садами; на левой, за пространною зеленою равниною, - гора Мартр, покрытая бесчисленными ветряными мельницами, которые, размахивая своими крыльями, представляют глазам нашим летящую станицу каких-нибудь пернатых великанов, строусов или альпийских орлов. Дорога широкая, ровная, гладка, как стол, и ночью бывает освещена фонарями. Застава есть небольшой домик, который пленяет вас красотою архитектуры своей. Через обширный бархатный луг въезжаете в поля Елисейские..."
Париж начинался у Елисейских полей, всей части в сторону Дефанса и дальше еще не существовало.
Размеры города можно примерно оценить по карте Антонио Галиньяни, книгоиздателя, которая соответствует рубежу 19 века.
Во времена Карамзина Париж был более средневековым, он еще не пережил реконструкции Османа. Во время своего первого посещения Парижа я была поражена обилием запахов, которые сопровождают тебя целый день. В метро утром пахло моющим средством, пробегающий по эскалатору молодой человек, приговаривая "пардон, пардон...", овевал своим дезодорантом. В вагоне было как в парфюмерной лавке. На улицах постоянно доносились запахи то свежих багетов и кондитерских, то жареного мяса.
Запахи сопровождали и Карамзина:
закроете глаза. Картина пышного города затмится в ваших мыслях, и вам покажется, что из всех городов на свете через подземельные трубы сливается в Париж нечистота и гадость. Ступите еще шаг, и вдруг повеет на вас благоухание счастливой Аравии или по крайней мере цветущих лугов прованских: значит, что вы подошли к одной из тех лавок, в которых продаются духи и помада и которых здесь множество. Одним словом, что шаг, то новая атмосфера, то новые предметы роскоши или самой отвратительной нечистоты - так, что вы должны будете назвать Париж самым великолепным и самым гадким, самым благовонным {Потому что нигде не продают столько ароматических духов, как в Париже.} и самым вонючим городом."
Теперь еще примешались запахи от бензина.
Карамзин остановился в гостинице на третьем этаже за два луидора, за полчаса успел отобедать, причесаться и одеться, и пошел гулять по Парижу.
И пять дней проскочили в приятных прогулках то по Елисейским полям, то по Пале-Ройяль. Карамзин делает за пять дней вывод: "Теперь замечу одно то, что кажется мне главною чертою в характере Парижа: отменную живость народных движений, удивительную скорость в словах и делах. " Конечно, в северном Петербурге жители не столь подвижны уже в силу климата, а в провинциальной Твери была жизнь еще тише.
Из того, что теперь не увидеть, видел Карамзин дом Бомарше, явно позавидовав оборотистости хозяина.
"Целый день употребил я на то, чтобы обойти эту шумную часть булеваров {Между великолепными домами, к ним примыкающими, заметил я дом известного Бомарше. Сей человек умел не только странною комедиею вскружить голову парижской публике, но и разбогатеть удивительным образом; умел не только изображать живописным пером слабые стороны человеческого сердца, но и пользоваться ими для наполнения кошелька своего; он вместе и остроумный автор, и тонкий светский человек, и хитрый придворный, и расчетистый купец. Теперь имеет Бомарше все средства и способы наслаждаться жизнию. Дом его смотрят любопытные как диковинку богатства и вкуса; один барельеф над воротами стоит тридцать или сорок тысяч ливров."
Дом Бомарше с богатым садом теперь не существует. Карамзин зря завидовал, во время революции Бомарше с домочадцами прямо с балкона наблюдал за взятием Бастилии, а не прошло и года, как сам убежал через заднюю калитку своего сада, чтобы не попасть на гильотину.
А площадь с торговым центром рядом со станцией метро Сhatelet выглядела вот так.
Карамзин, как начинающий историк , излагает историю Парижа, что нам менее интересно, поскольку она известна теперь более подробно, но для историка и просто читателя описание города, людей и многого другого - важные свидетельства жизни того времени.
Почти каждый вечер он ходит в театр и в оперу, которая тогда еще не располагалась в прекрасном новом здании. Это было очень популярным развлечением в то время. Карамзин отмечает, что парижская жизнь не очень дорога. Это вечный вопрос туриста, сколько нужно денег, чтобы прожить в Париже. Для русского человека эта жизнь в разное время казалась и посильной и очень дорогой.
Спустя месяц с лишним, Карамзин формулирует "обычный счастливый день" путешественника в Париже, прижившегося, для которого уже схлынула новизна впечатлений и появилось удобство от налаженной без проблем жизни:
" Иметь хорошую комнату в лучшей отели {Hotel есть наемный дом, где вы, кроме комнаты и услуги, ничего не имеете. Кофе и чай приносят вам из ближайшего кофейного дома, а обед - из трактира.}, поутру читать разные журналы, газеты, где всегда найдешь что-нибудь занимательное, жалкое, смешное, и между тем пить кофе, какого не умеют варить ни в Германии, ни в Швейцарии; потом кликнуть парикмахера, говоруна, враля, который наскажет вам множество забавного вздору о Мирабо и Мори, о Бальи и Лафаете, намажет вашу голову прованскими духами и напудрит самою белою, легкого пудрою; а там, надев чистый простой фрак, бродить по городу, зайти в "Пале-Рояль", в Тюльери, в Елисейские поля, к известному писателю, к художнику, в лавки, где продаются эстампы и картины, - к Дидоту, любоваться его прекрасными изданиями классических авторов, обедать у ресторатёра {Ресторатёрами называются в Париже лучшие трактирщики, у которых можно обедать. Вам подадут роспись всем блюдам, с означением их цены; выбрав что угодно, обедаете на маленьком особливом столике.}, где подадут вам за рубль пять или шесть хорошо приготовленных блюд с десертом; посмотреть на часы и расположить время свое до шести, чтобы, осмотрев какую-нибудь церковь, украшенную монументами или галерею картинную, или библиотеку, или кабинет редкостей, явиться с первым движением смычка в опере, в комедии, в трагедии, пленяться гармоннею, балетом, смеяться, плакать - и с томною, но приятных чувств исполненною душою отдыхать в Пале-Рояль, в "Cafe de Valois" {"Кафе Валуа" (франц.). - Ред.}, do "Caveau" {В "Погребке за чашкою баваруаза; взглядывать на великолепное освещение лавок, аркад, аллей в саду; вслушиваться иногда в то, что говорят тамошние глубокие политики; наконец, возвратиться в тихую свою комнату, собраться с идеями, написать несколько строк в своем журнале, броситься на мягкую постелю и (чем обыкновенно кончится и день и жизнь) заснуть глубоким сном с приятною мыслию о будущем. - Так я провожу время и доволен."
Блаженное ничегонеделание в Париже - одно из самых приятных. Тут совсем отчего-то не терзают муки совести за него.
Резюмируя свои парижские впечатления, он пишет: " Наконец скажу вам, что, выключая мои обыкновенные меланхолические минуты, я не знал в Париже ничего, кроме удовольствий. Провести так около четырех месяцев есть, по словам одного английского доктора, выманить у скупой волшебницы судьбы очень богатый подарок. " Другой писатель сформулировал: "Праздник, который всегда с тобой".
который нынче мало что говорит путешественнику, а для литератора тех лет был священным местом, где жил Жан-Жак Руссо. И как мечтал, наверно, Пушкин, читая про путешествия Карамзина, побывать там же.
Карамзин отплыл из Кале в Англию в июне,сорвав на память два синеньких цветочка на французском берегу, а в Париже продолжалась революция.