Письмо княжны Вяземской Е. А.1
к князю Лобанову-Ростовскому Д. И.2
Се 9 Mai Moscow 1808.
Се n'est pas, sans grands regrets et sans contradictions à mes dêsirs, que j'ai diffêrê de vous êcrire jusqu'à ce moment, mon cher et respectable Prince, si j'avois suivi l'impulsion de mon cœur il у a longtemps, que vous auriez eu, une lettre, de ma part; mais vous deviez être occupê de trop d'affaires, pour pouvoir vous en distraire, voilà pourquoi, mettant l'êgoïsme de côtê (qui pourtant auroit êtê pardonnable dans ce cas) j'ai conciliê mes dêsirs avec les circonstances. Ayant entendu, à prêsent - que Vous vous ennuyez assez dans votre Rêsidence, - j'ai pensê qu'un peu plus un peu moins d'ennui ne faisant pas grand diffêrence, je pouvois vous demander en faveur de l'attachement que nous vous portons tous, de nous donner le plaisir de recevoir quelques lignes de votre part, qui nous mettroient un peu au fait de votre santê et de la manière dont vous passez votre tems, car personne ici ne peut nous contenter à ce sujet. Je sais aussi par l'amitiê que vous nous accordez que vos voudrez savoir, Mon Prince, ce que nous faisons, je vous dirois donc que nous passons notre tems assez tristement, d'abord sans avoir de maladies graves, il у a toujours quelqu'un à soigner, ensuite nous nous trouvons sêparês de presque toutes les personnes auxquelles nous sommes attachêes et dont l'amitiê nous est le plus chère, vous saviez bien que pour moi surtout Vous êtes sûrement le Numêro premier de ces personnes, et que Votre absence ne peut se remplacer. Nous n'avons que les souvenirs, et aussi si vous saviez, comme il est souvent question au Калымажной двор du cher et aimable Prince Labanoff, je voudrois que par un petit coup d'êlectricitê cela se communique à Pultawa, et que vous у pensiez aussi quelquefois à nous. - Nous nous prêparons à quitter le reste de notre sociêtê, ces jours-ci, pour aller retrouver le cher et bien triste Astafieva, Vous sentez que ce n'est pas sans un grand serrement de cœur que nous allons nous у retrouver, mais il faut habituer à supporter tant qu'on peut les chagrins et les peines, on en a tant dans ce Monde! - Je vous dirois un mot encore sur Notre cher tuteur Monsieur Nêlêdinsky, êtant sûre qu'il vous intêresse; il s'est remis <нрзб.> qu'on ne <нрзб.> lui resta qu'une lêgère sensation dans la main, et quelquefois une faiblesse dans la tête, surtout lorsqu'il est en sociêtê, il se mênage pourtant beaucoup et a tout à fait changê de genre de vie, j'espère que cet accident lui fera du bien; il n'a plus ses suffocations. Voilà une description bien dêtalliêe de tout ce qui se passe chez nous, je serois au comble de mes dêsirs si j'en recevois une pareille de vous, et que vous m'y disiez quelques mots sur Macha, car je puis ne pas lui êcrire, puisque cela m'est dêfendu hêlas! mais je ne pourrois jamais ne pas у penser bien bien souvent. Mon fre?re qui continue toujours à rire dans tous les tons, vous prêsente ses respects et vous demande la continuation de vos bontês, et moi je vous prie, Mon cher Prince, de recevoir l'assurance des sentimens de respects et d'attachement since?re et inviolable que vous a vouêe à jamais Votre très humble et tout dêvouêe
E. Wiasemskoy.
Madame Karamzine me charge de vous dire mille choses tendres de sa part, entr'autres qu'elle vous aime toujours beaucoup et qu'elle sente bien la privation de votre bonne et aimable sociêtê, d'autant plus que nous ne pouvons espêrer de nous en dêdommager bientôt.
<Приписка рукой Н. М. Карамзина>:
К сердечному сожалению нашему не имея от Вас, любезный и почтенный Князь, никакого известия, будем весьма обрадованы, если Вы напишите к нам хотя строчку. Вы конечно не сомневаетесь в нашей искренней к Вам привязанности. Дай Бог, чтобы Вы были совершенно здоровы и находили более и более удовольствия в добре, делаемом Вами Государству и частным людям!
Навеки преданный Вам Н. Карамзин.
Перевод:
9 мая Москва 1808.
Не без большого сожаления и вопреки своим желаниям, я откладывала до сего момента писать вам уважаемый Князь; если бы я следовала велению своего сердца, вы уже давно получили бы от меня письмо; но Вы должно быть заняты слишком многими делами, чтобы возможно было Вас от них отвлекать; вот почему, отбрасывая эгоизм (который может быть простителен в данном случае), я подчиняла мои желания обстоятельствам. Услышав, что Вам теперь довольно скучно живется в вашей Резиденции, я подумала, что чуть больше или чуть меньше скуки не составляет большой разницы и я могу Вас просить, рассчитывая на привязанность, которую все мы к Вам питаем, доставить нам удовольствие получить от Вас несколько строк, которые дали бы нам некоторое представление о Вашем здоровье и времяпровождении, поскольку здесь никто нас не может удовлетворить на этот счет. Я знаю также по дружбе, которой Вы нас дарите, что Вы хотите знать, Князь, что мы делаем; уверяю Вас, что мы проводим время довольно скучно, во-первых, хоть и нет серьезных болезней, всегда есть кто-то, требующий заботы; затем, мы отдалены почти от всех, к кому мы привязаны и чья дружба дороже всего для нас, Вы знаете, что для меня, в особенности, Вы без сомнения первый среди них, и Ваше отсутствие невосполнимо. У нас есть лишь воспоминания, и если бы Вы знали, как часто спрашивают в Колымажном дворе3 и оставшееся наше общество, чтобы вернуться в дорогое и печальное Остафьево4. Вы понимаете, что мы туда возвращаемся с тяжелым сердцем, но нужно привыкать переносить как должно огорчения и страдания, их столько в этом Мире! Скажу Вам еще несколько слов о нашем дорогом опекуне господине Нелединском5, будучи уверена, что он Вас интересует; <нрзб.> у него осталось лишь слабое ощущение в руке и иногда слабость в голове, особенно когда он в обществе, он однако бережет себя и совсем переменил образ жизни, я надеюсь, что этот случай будет ему на пользу; его больше не мучают удушья. Вот детальное описание всего, что у нас происходит. Мои желания были бы исполнены, если бы я получила подобное от Вас, и Вы сказали бы мне несколько слов о Маше, поскольку я не могу ей написать, так как мне это запрещено. Увы! Но я никогда не смогу не думать о ней очень, очень часто. Мой брат6, который продолжает все время смеяться на все лады, выражает Вам уважение и просит сохранить Ваши добрые чувства к нему, а я прошу Вас, милый Князь, принять уверения в чувствах уважения и привязанности, искренних и нерушимых, преданной Вам навсегда Вашей покорной слуги
Мадам Карамзина7 мне поручает сказать Вам тысячу нежных слов от нее, между прочих, что она Вас, как и прежде, очень любит, и что ей очень не достает Вашего милого и любезного общества, тем более, что мы не можем надеяться вскорости вознаградить себя им.
Примечания
Автограф: ОПИ ГИМ (ф. 368, ед. хр. 23, лл. 18--19). Публикуется впервые.
1
2 Лобанов-Ростовский Дмитрий Иванович (1758--1838), князь, генерал от инфантерии, член Государственного совета. В 1817--1827 гг. - министр юстиции.
3 Московский дом князей Вяземских находился у Колымажного двора (сейчас на этом месте ГМИИ имени А. С. Пушкина).
4 Подмосковное имение князя А. И. Вяземского, умершего весной 1807 г.
5 Нелединский-Мелецкий Юрий Александрович (1752--1829), поэт, сенатор, тайный советник, дальний родственник Вяземских.
6
7 Екатерина Андреевна, урожд. Колыванова (1780--1851), внебрачная дочь князя А. И. Вяземского и баронессы Е. К. Сиверс, единокровная сестра Е. А. и П. А. Вяземских. С 8 января 1804 г. - вторая жена Н. М. Карамзина.