Карамзин к Лафатеру
Воскресенье, 25 июля 1787.
Вам конечно не покажется странным, что я опять пишу к вам, так как вы хорошо знаете человеческое сердце и поймете, что любознательный человек не может отложить перо свое, когда удостоился счастья вести поучительную для себя переписку с великими и учеными людьми! Не боясь прослыть за хвастуна, я могу назвать себя любознательным; а так как я уверен, что вы лучше всего можете утолить мою духовную жажду, то могу ли молчать? Могу ли перестать спрашивать, пока есть надежда получить ответ? - Нет, конечно, нет!
Итак, теперь еще невозможно в точности понять связь души с телом, это - грустное открытие для того, кто так желал себя познать! Я есмь, и мое я - для меня загадка, которую я не могу разрешить; я говорю: моя душа, мое тело, и все-таки не знаю, что такое душа, что такое тело сами по себе; я захочу - и воля моя исполняется, но как она исполняется, как моя воля, приводя меня в движение, приводит мое тело в это движение - о том я ничего не знаю и не могу даже льстить себя надеждой понять это, ибо вы сами отказываетесь решить этот вопрос. А разве я выше Лафатера? Разве разум мой больше его обширного разума? Если он, великий человек, сам говорит: "не знаю", могу ли я, с своими ограниченными способностями, вообразить, что знаю? Что же мне теперь делать?
Теперь в душе моей возникает много сомнений. Я родился с жаждой знания; я вижу, и тотчас хочу знать, что произвело сотрясение в моих глазных нервах: из этого я заключаю, что знание для души моей необходимо, почти так же необходимо, как для тела пища, которой я искал с той минуты, как появился на свет. Как только пища моя переварена, я ищу новой пищи; как только душа моя основательно узнает какой-нибудь предмет, то я ищу опять нового предмета для познания. Как несчастлив человек, когда он напрасно ищет пищи! Как он несчастлив, когда напрасно напрягает свои душевные силы, чтобы приобрести знание, кажущееся ему столь полезным! Я все еще думаю, что познание своей души, тела и их взаимодействия были бы ему очень полезны, ибо если б я мог все это узнать, то еще более благоговел бы к своему Творцу и религия моя была бы совершеннее. Апостол Павел говорит: кто хочет постигнуть премудрость Господню, тот должен созерцать Его творения. И где мог бы я найти лучшее подтверждение этой премудрости, как не в человеке, который так удивительно создан? Неужели я должен, подобно нашему милому Бюффону, разбрасываться по всем четырем частям света, чтоб распознать всех червей, а о самом себе так мало заботиться? Неужели мне всегда ходить обходными путями? Избави Бог!
Простите мне, великий муж, простите мне мою нескромность: не слишком ли я злоупотребляю вашей добротой? Я изнемогаю под бременем своего неведения; я жажду облегчения. Вы наверное знаете столько, сколько человеку нужно знать, чтоб быть счастливым. Вы говорите: "Сила, бодрость и свобода наслаждаться самим собой чрез самопожертвование - вот великое искусство, которому мы должны учиться здесь на земле, а для этого нам не нужно понимать необъяснимого для нас, так называемого влияния так называемой души на так называемое тело". Скажите мне, пожалуйста, как могу я чрез самопожертвование наслаждаться самим собой, не зная себя? Я хочу знать, что я такое, ибо знание, по моему мнению, может сделать меня живее чувствующим бытие потому, что я таким образом могу, как мне кажется, достигнуть наслаждения самим собою. Если же я ошибаюсь, ежели есть еще вернейшие средства сделать сознание нашего бытия тверже и радостнее; если б я эти средства имел перед глазами и тем не менее все-таки стал мудрствовать, то это уже было бы безрассудно, и я сам был бы виновником своей жажды. Вразумите меня, и Бог наградит вас за это; большего я не могу вам обещать. Может быть, вы не считаете меня достойным сообщения таких знаний, которыми так справедливо дорожите; может быть. - - Но к чему говорить обиняками, когда я пишу к Лафатеру! Если можно что-нибудь сказать, то он наверно скажет то, что нужно.
А я все еще меланхолик,
... and at the destin'd Hour
Punctual as Lovers to the Moment sworn
I keep my Assignation with my Woe.*
Я ничего не слышу о Клопштоке, Разве он не намерен больше писать? - Впрочем было бы слишком неблагодарно требовать от него еще чего-нибудь после того, как он подарил нас своей "Мессиадой".
Да будет над вами в преизобильной мере благодать Господня во веки веков.
Адрес: Карамзину в доме г. Новикова.
Всегда, всегда буду я вас любить и почитать.
Николай Карамзин.
Примечания
Бюффон Жорж-Луи-Леклерк (1707--1788) - писатель и естествоиспытатель, автор 36-томной "Частной и общей естественной истории".
-- отрывок из поэмы Эдуарда Юнга "Жалоба, или Ночные размышления о жизни, смерти и бессмертии" ([Young Е.] The Complaint or, Night-Thoughts on Life, Death and Immortality. Hamburg, 1777, p. 37).
Клопшток "Мессиада".
Come then... come! - Неточная цитата заключительного стиха "Гимна" из поэмы Томсона "Времена года" ("The Seasons") - указано Ю. Д. Левиным. В стихотворном переводе Карамзина: "Молчание! гряди витийственно вникать. Вникать хвалу его!" (Карамзин Н. М. Полн. собр. стихотворений, с. 74); ср. с. 505 и 690 наст. изд.