О предраcсудках в отношении к гражданскому обществу и политике (из французского журнала, перевод Карамзина, старая орофграфия)

Дюклосъ въ разсужденiи своемъ о нравахъ жалеетъ, что многiе предразсудки истребились. Я осмелился повторить мненiе Дюклоса: вы сказали, что оно ведетъ къ рабству. Однакожь могу уверить васъ, что люблю свободу, и что деспотизмъ не нравится мне даже и въ Философiи.

Утверждаю, что никакое гражданское общество не можетъ сохраниться безъ предразсудковъ, которые суть ничто иное, какъ мненiя о вещахъ, основанныя на вере безъ основательнаго изследованiя. И такъ одинъ Богъ можетъ не иметь предразсудковъ: ибо Онъ только можетъ все обозреть и все испытать.

Предразсудки можно разделить на два рода: на домашнiе и общественные. Взглянемъ на первыe. Человекъ въ самомъ младенчестве слышитъ, что надобно любить родителей и повиноваться законамъ Творца. Можетъ ли тогда слабый разумъ его изследовать сiи главныя идеи общественнаго порядка? Мненiя и чувства младенца суть предразсудки; но они заключаютъ въ себе истину, необходимую для его щастiя. Возрастая, онъ безпрестанно следуетъ примеру другихъ, отъ чувствъ, вселенныхъ въ него женскимъ воспитанiемъ, переходитъ къ понятiямъ своего учителя; делаетъ то, что делали его предки; наблюдаетъ обычаи света; въ наукахъ, въ упражненьяхъ, даже въ забавахъ пользуется запасомъ вековъ. Самыя обыкновенныя действiя его суть ничто иное, какъ подражанiе; и вся жизнь человека не есть ли въ некоторомъ смысле повторенiе того, что онъ виделъ и слышалъ? Многое ли далось ему открыть собственнымъ размышленiемъ?

Принимая такимъ образомъ мысли другихъ, человекъ безъ сомненiя подвергается ошибкамъ, но Онъ видитъ передъ собою опыты вековъ, слышитъ мненiя многихъ просвещенныхъ людей. Естьли же захочетъ жить только своимъ умомъ, боясь предразсудковъ, то принужденъ будетъ разбирать причины самыхъ обыкновенныхъ идей, навыковъ и действiй, останавливаясь на всякомъ шаге; все освященное опытомъ и временемъ пропадетъ для него; онъ сравняется съ дикимъ, выходящимъ въ первой разъ изъ лесу, и не слыхавшимъ никогда о гражданскомъ обществе. Часто предразсудки бываютъ чувствами (sentimens), которыя делаютъ насъ добрее и щастливее. Вера есть любовь и любовь вера. Люди, которые ничему не верятъ, безъ сомненiя ничего не любятъ. Чувствительность слабеетъ отъ равнодушiя, и все цветы воображенiя увядаютъ отъ неверiя. Жанъ-Жакъ Руссо зашелъ однажды на Валерiанской горе въ часовню пустынниковъ; услышалъ ихъ пенiе, святымъ усердiемъ одушевленное; увиделъ радостное спокойствiе, на ихъ лицахъ написанное, и воскликнулъ въ умиленiи: какъ они щастливы своею верою! Руссо былъ Философъ съ нежнымъ и добрымъ сердцемъ; но и другiе Философы, менее знаменитые, имели случай то же помыслить въ некоторыхъ обстоятельствахъ. Я знаю въ свете многихъ людей, и самыхъ женщинъ, которые сами не верятъ, но завидуютъ теплой вере другихъ.

Теперь разсмотримъ предразсудки въ ихъ отношенiи къ гражданскому обществу. Естьли бы какой народъ захотелъ не иметь ихъ, то ему надлежало бы собраться и снова изследовать все общественныя основанiя. Я не думаю, что бы многiе согласились въ государственныхъ правилахъ: одинъ мыслитъ такъ, другой иначе. Положимъ, что и все граждане согласятся во мненiяхъ; но должно будетъ для всякаго новаго поколенiя собирать новой сеймъ, ибо молодые люди также, боясь предразсудковъ, захотятъ все сами изследовать. Какое же будетъ твердое основанiе государствъ? Чтобы избежать сихъ неудобностей, люди условились считать некоторыя мненiя и правила несомнительными. Отъ того въ каждой земле родились обычаи, навыки, и переходятъ изъ рода въ родъ. Сiи обыкновенiя суть ничто иное, какъ предразсудки, которые, такъ сказать, соединяютъ веки между собою, бываютъ знакомъ безмолвнаго согласiя гражданъ, привязываютъ ихъ къ системе государственной, хранятъ равновесiе и порядокъ, однажды утвержденный.

Народъ, отказываясь отъ предразсудковъ, изменяется въ своихъ нравахъ, которые отъ частыхъ переменъ могутъ совсемъ исчезнуть. Многiя государства переменяли законы и еще цвели; но никакая Монархiя, никакая Республика не могла пережить своихъ нравовъ и предразсудковъ. Граждане и законы находятся часто въ отдаленномъ сношенiи между собою; но связь ихъ со нравами всегда непосредственна. Въ Азiи есть народы, сохранившiе свои Уставы въ теченiе двадцати или тридцати вековъ, отъ того, что сiи уставы обратились въ обычаи и предразсудки. Iудеи еще и доныне следуютъ законамъ Моисеевымъ, и не знаютъ другихъ: ибо нравы Іудеевъ основаны на сихъ законахъ.

Примеромъ служатъ свирепые Деспоты Востока: во всехъ, сколько нибудь образованныхъ государствахъ обычаи и предразсудки ограничиваютъ ихъ власть надъ жизнью и смертiю подданныхъ. Деспотъ не смеетъ нарушить обыкновенiя, не смеетъ сделать ничего противнаго установленiямъ Религiи. Исторiя представляетъ намъ множество Государей, которые погубили себя темъ, что не хотели уважать народныхъ предразсудковъ; и, не говоря о древности, ссылаемся на последнюю Англiйскую революцiю, выгнавшую Стуартовъ изъ Великобританнiи единственно отъ презренiя Іакова къ обычаямъ земли.

Римляне имели также свои предразсудки. Ихъ армiи, вопреки здравому смыслу, часто бывали обязаны своими успехами святымъ курамъ, а Республика многими хорошими учрежденiями полету птицъ и другимъ ничтожностямъ. Правда, что Римляне не имели ни лентъ, ни крестовъ; но у нихъ были также знаки почестей: розница состоитъ въ одномъ веществе. Признаюсь, что для меня не хуже и не лучше металла. Вы согласитесь со мною, что золото и дубъ равно достойны уваженiя, когда они могутъ иметь полезное влiянiе на людей, быть наградою патрiотизма и памятникомъ славныхъ делъ {Такъ конечно; однакожь Римляне не для дубовыхъ венковъ, а по любви къ отечеству и геройству делали вeликiя дела.}.

Впрочемъ вы несогласны съ собственными вашими правилами: не любите предразсудковъ, а хвалите славу, которая есть, можетъ быть, одинъ изъ величайшихъ {Что такое слава? всеобщее признанiе какого нибудь редкаго достоинства. Въ какомъ же смысле онъ можетъ быть предразсудкомъ? Авторъ хотелъ сказать, что красота или важность славы ecть предразсудокъ: и то несправедливо. Мы любимъ ее не по вере ко мненiю другихъ, а для того, что она кажется намъ прелестною. O вкусахъ спорить не должно, но сiя мeчта пленяетъ только не совсемъ обыкновенныхъ людей.}. "Умные люди, говоритъ Боркъ, не объявляютъ войны предразсудкамъ, а стараются открыть въ нихъ такую мудрость; имъ кажется благоразумнее сохранить предразсудокъ съ истиною, которая въ немъ скрывается, нежели снять сiю оболочку и оставить истину нагою."

За четырнадцать летъ передъ симъ никто бы не согласился съ Боркомъ, но теперь не нужно изъяснять словъ его. Государство можно сравнять съ человеческимъ теломъ. Въ здоровье мы не думаемъ о томъ, что надобно для здоровья. Медицина делаетъ свои опыты надъ больными, и только по вскрытiи тела въ анатомической зале видитъ сосуды и каналы, въ которыхъ жизнь действовала. Революцiя, разрушивъ государственное зданiе, открыла намъ тайныя причины его целости; прежде мы ихъ не замечали.

предразсудки не смягчатъ ея строгости.