Швeйцаpiя
Президентъ Швейцарскаго Сейма, славный Алойсъ Редингъ, Генералъ Ауфдермауръ и Цирихскiй ученый Гирцель, взяты подъ стражу Французскимъ Генераломъ Неемъ и заключены какъ преступники въ Арбургской крепости. Эрлахъ, Ваттенвиль и другiе Бернскiе Аристократы также (какъ слышно) будутъ посажены въ темницу… Все те, которые занимаются происшествiями времени, судьбою государствъ и человечества, по справедливости должны были удивиться такому действiю строгости, напоминающему жестокiя правила Революцiи. Мы сомневаемся въ патрiотической добродетели Рединга и друзей его, и не хвалимъ Бернской Олигархiи, которую они хотели возстановить; но Францiи ли наказывать сихъ гражданъ? Когда бы Сеймъ сопротивлялся, тогда бы Генералъ Ней имелъ неограниченное право завоевателей; но обещать мирное посредство и схватить безоружныхъ людей какъ преступниковъ – самыхъ техъ, которыхъ Бонапарте звалъ Въ Парижъ для совета, и которые торжественно объявили, что они не хотятъ противиться силе – кажется намъ великою несправедливостiю. Не Францiя ли ввергнула Швейцарiю въ хаосъ анархiи? не Францiя ли способствовала многимъ революцiямъ въ Гельветическомъ правленiи? не ея ли Министры были главною опорою тамошнихъ честолюбцевъ? Следственно она менее всехъ другихъ Европейскихъ Державъ можетъ винить Швейцаровъ; признавъ же, Люневильскимъ трактатомъ, ихъ независимость, должна была отказаться отъ средствъ насилiя и деспотизма. Соглашаемся, что последняя Гельветическая Конституцiя могла бы успокоить Швейцарiю; соглашаемся, что Редингъ и друзья его только по личнымъ страстямъ хотели испровергнуть ее, но естьли все Кантоны и города пристали къ нимъ, то они уже оправданы. Бонапарте могъ ввести Французское войско въ Гельвецiю, но единственно для сохраненiя порядка, для обузданiя черни, для свободы выборовъ и законодательныхъ действiй въ сей Республике, а не для того, чтобы сажать въ темницу знаменитыхъ гражданъ, удостоенныхъ общей доверенности. Каковъ ни есть Редингъ, но сограждане почитаютъ его; влiянiе, которое онъ имеетъ на общую волю, есть действiе свободы ихъ, и законно, естьли они составляютъ народъ независимый. Должно помогать соседамъ, но не должно быть ихъ притеснителемъ.
Мысль собрать Депутатовъ Гельвецiи въ Париже льститъ самолюбiю Консула, но оскорбительна для патрiотизма Швейцаровъ, которые умели быть свободными гораздо прежде Французовъ и безъ униженiя не могутъ явиться въ передней гражданина Талерана. Естьли отрасль древней славной фамилiи кажется намъ почтенною; естьли великiя дела человека бросаютъ какой-то лучь на самыхъ отдаленныхъ его потомковъ: то Швейцары могутъ требовать всеобщаго уваженiя. Они не Чизальпинцы, пожалованные Консульскимъ указомъ въ преемники древнихъ Римлянъ. Не въ тесномъ и шумномъ Париже, где люди всегда превращали басню Хамелеона въ истину, но среди гордыхъ Альпъ, где более четырехъ вековъ гремело имя свободы – на равнинахъ, где пастухи, одушевленные любовiю къ отечеству, истребляли лучшiя Европейскiя армiи – среди величественныхъ предметовъ Натуры и славныхъ воспоминанiй народнаго геройства должны сыны Гельвецiи советоваться о благе страны ихъ и средствахъ Воскресить патрiотизмъ въ гражданахъ. Пусть тамъ легiоны Французскiе въ почтительномъ отдаленiи окружатъ ихъ своими дружескими щитами, чтобы революцiонная необузданность – сiе чудовище, которое родилось во Францiи – не мешала спокойному действiю умовъ и законодательной мудрости! Пусть Бонанарте, какъ другъ народнаго благоденствiя, объявитъ имъ свое мненiе о лучшемъ образе правленiя для Гельвецiи, не требуя Депутатовъ передъ Консульской тронъ свой! Тогда онъ поступилъ бы какъ великодушный властелинъ и герой добродетели; а теперь поступаетъ – какъ Генералъ Европы, дающiй воинскiе строгiе приказы!
Знаемъ, что власть и сила могутъ смеяться надъ идеями Филантроповъ; знаемъ, что о вкусахъ спорить недолжно (по старинной Латинской пословице), и что иному прiятнее жить въ какомъ нибудь великолепномъ замке, нежели въ храме богини Клiо; но въ такомъ случае не надобно уже думать о славе, не надобно говорить о потомстве, справедливости, мненiи вековъ: ибо не Префекты Сен-Клудскаго замка будутъ писать Исторiю!
Слышно, что Министръ Талеранъ изготовилъ уже новеишую Конституцiю для Швейцарiи къ прiезду Депутатовъ въ Парижъ. Французы набили руку въ семъ деле: нигде не сочиняется столько романовъ и конституцiй, какъ въ Париже!
своихъ; но можетъ ли назваться народною та власть, которую ненавидитъ народъ? а сiю ненависть заслужило Гельветическое Правительство своею безразсудною жестокостiю противъ нещастнаго Цириха. И можетъ ли избранное Республиканское начальство говорить такiя грубости всей нацiи, то есть, утверждать, что она безразсудна, не знаетъ своей пользы и во всемъ виновата? Демосфенъ жестоко бранилъ Афинянъ, но онъ говорилъ какъ простой гражданинъ; начальство избранное, унижая народъ, ослабляетъ собственную силу свою, которую оно единственно отъ него получило. Гельветическое Правительство должно было или молчать, или говорить только о заблужденiи некоторыхъ, всехъ
Къ нещастiю, мы не видимъ еще, какъ миръ и благоденствiе могутъ быть возстановлены въ бедной Швейцарiи.