Поиск по творчеству и критике
Cлово "SOIT"
Входимость: 2. Размер: 86кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 179кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 86кб.
Часть текста: товарищ, покойная карета, услужливый извозчик, перемена места – мысль о том, что скоро увижу, – все это привело меня в самое счастливейшее расположение, и каждый новый предмет оживлял мою радость. Беккер был так же весел, как и я; кучер наш был так же весел, как и мы. Прекрасный выезд! Там, где гора Юра за несколько тысячелетий перед сим расступилась на своем основании, с таким треском, от которого, может быть, Альпы, Апеннин и Пиренеи задрожали, въехали мы во Францию при страшном северном ветре и были встречены осмотрщиками, которые с величайшею учтивостию сказали, что им должно видеть наши вещи. Я отдал Беккеру ключ от моего чемодана и пошел в корчму. Там перед камином сидели монтаньяры, или горные жители. Они взглянули на меня гордо и оборотились опять к огню, но, услышав приветствие мое: «Bonjour, mes amis!» («Здравствуйте, друзья!»), приподняли свои шляпы, раздвинулись и дали мне место подле огня. Важный вид их заставил меня думать, что люди, живущие между скал, на пустых утесах, под шумом ветров, не могут иметь веселого характера; мрачное уныние будет всегда их свойством – ибо душа человека есть зеркало окружающих его предметов. Эта пограничная корчма есть живой образ бедности. Вместо крыльца служат два дикие камня, один на другой положенные и на которые должно взбираться, как на альпийскую гору; внутри нет ничего, кроме голых стен, превеликого стола и десяти или двенадцати толстых отрубков или чурбанов, называемых стульями; пол кирпичный – но он почти весь ...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Карамзин Н. М. - Муравьевой Е. Ф., 2 ноября (без года) Муравьевой Е. Ф. <Рукой Е. А. Карамзиной> : Le 2 Novembre Sarsko-Selo. <Без года> Bonjour, chère et bonne Madame Mouravieff, malgrê notre longue sêparation, elle ne nous fait pas oublier les jours aussi intêressants que celui d'aujourd'hui: veuillês donc, chère Amie, recevoir les fêlicitations et les vœux de toute la famille Karamzine, depuis la principale tige jusqu'au dernier rameau. Nous boirons à votre chère santê et votre prospêritê à notre table de famille en regrettant de ne pas être à la vôtre; mais j'espère dans une quinzaine venir vous demander de nous rendre les places que nous avons pris la douce habitude d'occuper à vos repas hospitaliers. - Nous passons notre tems tout tranquillement, mon Mari va doucement aussi pour sa santê, mais Dieu veuille seulement que ce ne soit pas moins bien. Mille amitiês à tous les vôtres, ne nous oubliês pas nous autres solitaires. Toute à vous C. Karamzine. <Приписка рукой Н. М. Карамзина> : Нежно целую вашу ручку, любезнейшая Катерина Федоровна, и поздравляю вас с радостным для нас днем вашего рождения. Дай Бог вам всего хорошего в жизни, начиная с здоровья вашего и всех ваших. В надежде скоро увидеть вас душевно преданный вам Н. Карамзин. Перевод: 2 ноября. Царское Село. Здравствуйте, дорогая милая госпожа Муравьева. Несмотря на долгую разлуку, мы не забыли дни столь радостные, как сегодняшний 1 . Примите, дорогой друг, поздравления и пожелания от всей семьи Карамзиных, начиная от главы и до самых маленьких ее членов. Мы выпьем за ваше доброе здоровье и благополучие за своим семейным столом, сожалея, что не за вашим; но я надеюсь через две недели приехать просить вас вернуть нам места, которые мы привыкли с удовольствием занимать за вашим гостеприимным столом. Мы проводим время очень спокойно. Муж чувствует себя довольно хорошо для своего здоровья, но дай только Бог, чтобы не стало хуже. Тысяча приветов всем вашим, не забывайте нас в нашем уединении. Ваша К. Карамзина. Примечания Автограф: ОПИ ГИМ (ф. 445, ед. хр. 229, л. 105). Публикуется впервые. 1 Имеется в виду день рождения Е. Ф. Муравьевой.
Входимость: 1. Размер: 78кб.
Часть текста: кажется мне главною чертою в характере Парижа: отменную живость народных движений, удивительную скорость в словах и делах. Система Декартовых вихрей могла родиться только в голове француза, парижского жителя. Здесь все спешит куда-то; все, кажется, перегоняют друг друга, ловят, хватают мысли, угадывают, чего вы хотите, чтоб как можно скорее вас отправить. Какая страшная противоположность, например, с важными швейцарами, которые ходят всегда размеренными шагами, слушают вас с величайшим вниманием, приводящим в краску стыдливого, скромного человека; слушают и тогда, когда вы уже говорить перестали; соображают ваши слова и отвечают так медленно, так осторожно, боясь, что они вас не понимают! А парижский житель хочет всегда отгадывать: вы еще не кончили вопроса, он сказал ответ свой, поклонился и ушел! Париж, апреля… 1790 Принимаясь за перо с тем, чтобы представить вам Париж хотя не в совершенной картине, но по крайней мере в главных его чертах, должен ли я начать, как говорили древние, с яиц Леды и объявить с ученою важностию, что сей...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: до половины двенадцатого... " В последней моей беседе с ним 28 августа... я сказал ему как пророк: Sire, Vos annees sont comptees; Vous n'avez plus rien a remettre, et Vous avez encore tant de choses a faire pour que la fin de Votre regne soit digne de son beau commencement (Государь, Ваши дни сочтены, Вы не можете более ничего откладывать и должны еще столько сделать, чтобы конец Вашего царствования был достоин его прекрасного начала)." Царь обещает... Запись, поражающая и смыслом и краткостью. Царю, как видим, делается прямое, недвусмысленное предсказание (впрочем, возможно, в ответ на его собственные предчувствия): историк знает, что вот-вот нечто вспыхнет, а у царя уже доносы Шервуда и Бошняка о планах скорого восстания и цареубийства. Александр обещает - но отчего же на другой день после его отъезда Карамзину " грустно, мрачно, холодно в сердце и не хочется взять пера "? (Дмитриеву). Больше с этим царем не виделся. 27 ноября 1825 года, в разгар молебствия во здравие, во дворец примчался траурный гонец из Таганрога. Открыли завещание Николаю - присягнули Константину - получили отказ Константина - готовятся присягать Николаю... Междуцарствие, какого не бывало со времен карамзинского двенадцатого тома. Минуты роковые... Историк присматривается к странному, притихшему Петербургу без императора. " Вот уже целый месяц, как мы...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: Богданович страстно любил чтение, рисование, музыку и стихотворство. В 1754 году отвезли его в Москву и определили в Юстиц-коллегию юнкером. Президент ее, г. Желябужский, заметил в нем особенную склонность к наукам и дозволил ему учиться в математической школе, бывшей тогда при сенатской конторе. Но математика не могла быть наукою человека, рожденного для поэзии; числа и линей не питают воображения. Богданович, утомленный арифметикою и геометриею, отдыхал за творениями Ломоносова, которого лира гремела и пленяла тогда россиян, еще не строгих судей в поэзии, но уже чувствительных к великим красотам ее. Драматическое искусство сильно действует на всякую нежную душу; разборчивость вкуса приходит только с летами и с тонким образованием душевных способностей: не мудрено, что пылкий молодой человек, увидев в первый раз драматические представления, сии живые картины страстей, так пленился ими, что готов был сделать безрассудность. Однажды является к директору Московского театра мальчик лет пятнадцати, скромный, даже застенчивый, и говорит ему, что он дворянин и желает быть - актером! {Это слышал я от самого бессмертного творца "Россияды".} Директор, разговаривая с ним, узнает его охоту к учению и стихотворству; доказывает ему неприличность актерского звания для благородного человека; записывает его в университет и берет жить к себе в дом. Сей мальчик был Ипполит {Пиитическое имя Ипполита приятнее ушам без отчества. } Богданович, а директор театра (что не менее достойно замечания) - Михайло Матвеевич Херасков. Итак, счастливая звезда привела молодого ученика муз к их знаменитому любимцу, который, имея сам великий талант, умел открывать его и в других. - Тогда Богданович узнал правила языка и стихотворства, языки иностранные и приобрел другие сведения, необходимые для надежных успехов...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: нового Кавалера Св. Анны. Мы благодарим Бога, хотя иногда и беспокоимся о Катеньке: она еще худо оправляется 2 . Вы, думаю, получили экземпляр моей истории 3 : читайте или не читайте; лишь только любите нас. До сего времени публика балует меня тем, что раскупает книгу. Остается уже не более тысячи экземпляров. Обнимаю Вас со всею дружескою горячностию; целую руку у почтенной Княгини и всем Вашим свидетельствую мою искреннейшую преданность, начиная с милостивого Государя, Князя Петра Александровича. Еще ничего не знаем о свадьбе любезного К<нязя> Василья Петровича 4 . - Бог с Вами и с нами! Навеки Ваш Н. Карамзин. <Приписка рукой Е. А. Карамзиной> : Je vous salue de tout mon cœur, cher Chevalier et le plus digne de l'être; vous ne doutês pas de tout le plaisir que nous avons eu à cette bonne nouvelle, comme à tout ce qui peut vous arriver d'heureux; recevês-en mes fêlicitations bien since?res et des vœux que je forme pour que votre service vous soit toujours aussi agrêable qu'il est utile aux autres. Dites mes fêlicitations à votre che?re et bonne femme qui j'embrasse tendrement ainsi que le mari et toute la chêre famille. Je baise les mains à mon cher et respectable Papa en le fêlicitant de la joie qu'il a dû êprouver en voyant le mêrite rêcompensê dans la personne de son fils. - En grâce dites-nous quelque chose de satisfaisant sur l'etat de la bonne et chêre Lise; j'ai eu des moments cruels à son sujet, encore n'ai-je appris la nouvelle de sa maladie qu'après que le danger êtoit passê; dans ce moment j'espère qu'elle est parfaitement remise. Dieu le veuille. Адрес : Его сиятельству Милостивому Государю Князю Андрею Петровичу Оболенскому. В доме его на Рожественке в Москве. Перевод: Я вас приветствую от всего сердца,...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: Мысль, что я еду говорить Похвальное Слово Карамзину, который с детских лет был первым героем моего воображения, - которого, в юности, любил я, могу сказать, со страстью, - у которого начали учиться и добру и языку и истории, как выразился, помню, в своем письме к нему, посвящая первый опыт на историческом поприще, - приводила меня в волнение. Думал ли знаменитый историк, что тот молодой человек, кому он в Петербурге, за несколько месяцев до кончины, дрожащему и трепещущему, благоволил сказать одобрительное слово и изъявить доброе желание, призовется чрез двадцать лет, на его родину, совершить пред его памятником 2 торжественное поминовение об его заслугах и благодеяниях отечеству, и будет говорить ему Похвальное Слово, если недостойное своего предмета, то по крайней мере искреннее и чистосердечное {*}. {* Здесь говорится о рассуждении "О происхождении Руси" (Москва, 1825), писанном мною для получения степени магистра в Московском университете. (Я должен сообщить здесь некоторые подробности, до меня относящиеся, без коих в описании многое осталось бы темным для публики. Впрочем, honni soit, qui mal y pense [да будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает (фр.); девиз английского ордена Подвязки]. Иван Иванович Дмитриев взялся, по благосклонности своей ко мне, быть посредником и препроводил Карамзину мое сочинение вместе с письмом. Карамзин по первой почте (17 апреля 1825 г.) отвечал ему: "Спешу сказать тебе, что ты доставил мне письмо Мих. Петр. Погодина, но без диссертации; следственно, не могу еще благодарить его, не видав, что им написано". На следующей почте от 27 апреля 1825 он писал: "Любезнейший друг! Прилагаю письмо к М. П. Погодину, желая ему всех возможных успехов в дальнейших...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: даже и не между литераторами. Журналист, хотя бы он лично и не принимал участия в таком деле, занимающем публику, должен сказать о нем свое мнение, и я предлагаю читателям еще несколько слов в дополнение к сказанному. В объявлении о "М<осковском> Вестнике" на 1828-й год обещаны были публике замечания на Историю государства Российского. Я предполагал тогда помещать свои; {О влиянии норманнов на Россию, - взгляд на первый период российской истории - о сказках, которыми он обезображен, - об основании Российского государства сравнительно с другими европейскими государствами, - разбор первой главы Истории государства Российского, - о предисловии, - о древнем Новгороде и проч.} но после, получив надежду заниматься российской историей в Академии наук при г. Круге, знаменитом обширною своею ученостию по сей части, я решился удержать их, чтоб после представить в виде совершеннейшем. - Между тем мне должно было исполнить свое обещание перед публикою, и я обратился с просьбою к г. Арцыбышеву, которого многолетние труды и сведения известны всякому просвещенному любителю русской истории из разных статей, напечатанных им в журналах. - От него я имел честь получить напечатанные мною в No 19, 20, 21, 22, 23 и 24 как начало, за которым последует продолжение, еще нигде не напечатанное. - Тон рецензента мне не нравился, но я объяснял себе это явление не так, как большинство в нашей публике. Исследователь, смотрящий на историю преимущественно с критической точки, почти не может уже обращать равного внимания на другие ее свойства, и потому естественно должен говорить о ней иначе, нежели, например, светский человек, который ищет в ней только занимательного чтения, которому все равно, здесь ли должна...
Входимость: 1. Размер: 179кб.
Часть текста: зеркало, беспрерывный ряд фонарей на обеих сторонах, красивые площади (squares), где представляются вам или статуи, или другие исторические монументы; под домами – богатые лавки, где, сквозь стеклянные двери, с улицы видите множество всякого роду товаров; редкая чистота, опрятность в одежде людей самых простых и какое-то общее благоустройство во всех предметах – образуют картину неописанной приятности, и вы сто раз повторяете: «Лондон прекрасен!» Какая розница с Парижем! Там огромность и гадость, здесь простота с удивительною чистотою; там роскошь и бедность в вечной противоположности, здесь единообразие общего достатка; там палаты, из которых ползут бледные люди в раздранных рубищах, здесь из маленьких кирпичных домиков выходят здоровье и довольствие, с благородным и спокойным видом – лорд и ремесленник, чисто одетые, почти без всякого различия; там распудренный, разряженный человек тащится в скверном фиакре, здесь поселянин скачет в хорошей карете на двух гордых конях; там грязь и мрачная теснота, здесь все сухо и гладко – везде светлый простор, несмотря на многолюдство. Я не знал, где мне приклонить свою голову в обширном Лондоне, но ехал спокойно, весело; смотрел и ничего не ...