Поиск по творчеству и критике
Cлово "HOMME"
Входимость: 2. Размер: 78кб.
Входимость: 2. Размер: 179кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 165кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 134кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 119кб.
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Входимость: 1. Размер: 124кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 78кб.
Часть текста: в свете, чудного, единственного по разнообразию своих явлений. – Пять дней прошли для меня как пять часов: в шуме, во многолюдстве, в спектаклях, в волшебном замке Пале-Рояль. Душа моя наполнена живыми впечатлениями, но я не могу самому себе дать в них отчета и не в состоянии сказать вам ничего связного о Париже. Пусть любопытство мое насыщается, а после будет время рассуждать, описывать, хвалить, критиковать. – Теперь замечу одно то, что кажется мне главною чертою в характере Парижа: отменную живость народных движений, удивительную скорость в словах и делах. Система Декартовых вихрей могла родиться только в голове француза, парижского жителя. Здесь все спешит куда-то; все, кажется, перегоняют друг друга, ловят, хватают мысли, угадывают, чего вы хотите, чтоб как можно скорее вас отправить. Какая страшная противоположность, например, с важными швейцарами, которые ходят всегда размеренными шагами, слушают вас с величайшим вниманием, приводящим в краску стыдливого, скромного человека; слушают и тогда, когда вы уже говорить перестали; соображают ваши слова и отвечают так медленно, так осторожно, боясь, что они вас не понимают! А парижский житель хочет всегда отгадывать: вы еще не кончили вопроса, он сказал ответ свой, поклонился и ушел! Париж, апреля… 1790 Принимаясь за перо с тем, чтобы представить вам Париж хотя не в совершенной картине, но по крайней мере в главных его чертах, должен ли я начать, как говорили древние, с яиц Леды и объявить с ученою важностию, что сей город назывался некогда Лютециею, что имя парижских жителей, Parisii, значит народ, покровительствуемый Изидою, – то есть что оно произошло от греческого слова пара и изис, хотя NB: галльские народы не имели никакого понятия о сей египетской богине и не думали искать ее покровительства? Перевести ли некоторые места из «Записок» Юлия Цесаря 169 (первого из древних авторов, упоминающих о Париже) и «Мизопогона», книги,...
Входимость: 2. Размер: 179кб.
Часть текста: Наконец вижу и Лондон. Если великолепие состоит в огромных зданиях, которые, подобно гранитным утесам, гордо возвышаются к небу, то Лондон совсем не великолепен. Проехав двадцать или тридцать лучших улиц, я не видал ни одних величественных палат, ни одного огромного дому. Но длинные, широкие, гладко вымощенные улицы, большими камнями устланные дороги для пеших, двери домов, сделанные из красного дерева, натертые воском и блестящие, как зеркало, беспрерывный ряд фонарей на обеих сторонах, красивые площади (squares), где представляются вам или статуи, или другие исторические монументы; под домами – богатые лавки, где, сквозь стеклянные двери, с улицы видите множество всякого роду товаров; редкая чистота, опрятность в одежде людей самых простых и какое-то общее благоустройство во всех предметах – образуют картину неописанной приятности, и вы сто раз повторяете: «Лондон прекрасен!» Какая розница с Парижем! Там огромность и гадость, здесь простота с удивительною чистотою; там роскошь и бедность в вечной противоположности, здесь единообразие общего достатка; там палаты, из которых ползут бледные люди в раздранных рубищах, здесь из маленьких кирпичных домиков выходят здоровье и довольствие, с благородным и спокойным...
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Часть текста: году своей жизни (1), доведя безценный трудъ свой, Исторiю Россiйскаго Государства, до начала XVII столетiя. Въ то время, какъ лишились въ немъ: Престолъ - слуги вернаго, Отечество - достойнаго сына, Музы - своего любимца , все человечество - друга, Общество наше лишилось члена знаменитаго. Безпрерывные труды, и отдаленность его местопребыванiя прешли его собеседничеству съ нами, но мы, съ восторгомъ удовлетвореннаго честолюбiя, видели въ списке имянъ своихъ его славное имя. Въ первый разъ обращая къ Вамъ слово какъ сочленъ, какъ товарищъ Вашъ, Почтенные Собратiя! требую снизхожденiя къ слабости моего таланта. Я говорю о Карамзинъ - говорю о Карамзинъ усопшемъ! - я смущаюсь важностiю предмета столько же, сколько и печалiю о сей невозвратной потере. Но благодарность гражданина, который дорожитъ славою Отечества, кому священны звуки языка роднаго, да будетъ заменою его способностей, и да укрепитъ сердце его къ принесенiю толь тягостной жертвы. Судьбамъ Вышняго угодно было означишь наше время истинною славою для Россiянъ, славою, о которой едваль когда мечтали Владыки, народы и граждане, и которая въ первый разъ явилась предъ очами Мудраго не въ видъ суетнаго блеска: мы завоевали миръ у вселенной, и ей даровали его. Но среди толикихъ чудесъ на попрпще воинскихъ, гражданскихъ и политическихъ действiй, ужели ли не прославились мы въ народахъ могуществомъ слова? Не многое принесемъ на судъ просвещенныхъ современниковъ; но сiе немногое есть превосходнейшее творенiе нашего века. Смело выступимъ, держа безценный свитокъ, где...
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Часть текста: то же, что не пламенеть усердием к его славе; говорить об нем без восторга было то же, что обнаруживать (мнимое) зложелательство к его особе; находить погрешности в его писаниях значило обрекать себя в жертву ядовитым ветреникам или даже исступленным гонителям. Кавалеры, дамы, очарованные красотами разительнейших мест в Бедной Лизе, в Наталье боярской дочери, долго, долго хранили сладостные впечатления юного возраста и новому поколению передавали чувства безусловного удивления к автору прекрасных сказочек. Все в руках Карамзина превращалось в чистое золото: обыкновенная журнальная статейка шла за вековечный памятник преобразования русского языка и словесности; неуместная попытка в историческом романе заставить москвитянина и новгородку XV века ораторствовать, подобно Ливиевым 6 и Саллюстиевым 7 гражданам древнего Рима, принята за образец витийства, а мечтательная картина нравов небывалых и несбыточных - за величайшее искусство освежить колорит древности в произведении цветущей волшебной фантазии; простой перевод из Олеариевых 8 записок о мятеже...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: Общества Любителей Россiйской Словесности 30-го декабря, 1866 г. Столетняя годовщина дня рожденiя нашего славнаго писателя Карамзина праздновалась не только въ обеихъ столицахъ и въ городахъ, где есть высшiя учебныя заведенiя, но во многихъ другихъ местахъ, въ самыхъ скромныхъ прiютахъ просвещенiя. Ежедневно приходятъ известiя объ этомъ изъ разныхъ местностей нашего обширнаго отечества и вероятно долго еще будутъ приходить съ отдаленныхъ его пределовъ. Произнесенныя на этихъ торжествахъ речи, предложенные тосты, пробудившiяся воспоминанiя о Карамзине, представили намъ его и какъ писателя и какъ человека со всехъ точекъ зренiя. Значительная доля этихъ взглядовъ и сужденiй о немъ принадлежитъ нашимъ Московскимъ литераторамъ и ученымъ. Въ С-Петербургской Академiи Наукъ М. П. Погодинъ стяжалъ наибольшую дань восторга и рукоплесканiй публики, изобразивъ нравственную сторону деятельности Карамзина, особенно же пламенный его патрiотизмъ и гражданскую доблесть. Въ стенахъ здешняго Университета, самый законный ценитель Карамзина, современный намъ историкъ Россiи С. М. Соловьевъ объяснилъ основную идею Исторiи Государства Россiйскаго этой, по характеристическому выраженiю его, великолепной поэмы собиранiя Русской земли Московскими Великими Князьями. Гг. профессоръ! Ф. И. Буслаевъ и H. С. Тихонравовъ изследовали деятельность Карамзина, первый - какъ преобразователя Русскаго языка и слога, преимущественно въ письмахъ Русскаго путешественника, второй - во взглядахъ его на иностранную литературу и современныхъ западныхъ писателей съ указанiемъ на нравственное влiянiе искусства на человека. Председатель нашъ H. В. Калачовъ разсмотрелъ заслуги Карамзина въ юридическомъ отношенiи, какъ указавшаго въ историческихъ матерiалахъ и отчасти объяснившаго многiе источники русскаго права, до него неизвестные, и какъ перваго неофицiальнаго критика государственныхъ реформъ и законодательныхъ проектовъ. Теплые, меткiе и звучные стихи князя П. А....
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: многих. Была и критика политическая, эпиграмматическая, но это жанр особый и разговор особый... В Истории, понятно, находили неточности, ошибки, делали дополнения - Каченовский был недоволен почти каждой фразой введения. Карамзин благодарил, многое учитывал, кое с чем не соглашался; это естественно. Уровень точности соответствовал эпохе, грубых, смешных просчетов не было: речь не о том шла, и главная критика - за другое. Не вдаваясь в тонкости, оттенки, подробности, скажем, что в основном судили ученые - художника. Умный знаток митрополит Евгений (Болховитинов) позже запишет: " Татищев редко витийствует, подобно Карамзину, которого уже винят за то ". " Чувство души его для меня постороннее делу, когда читаю его творения, когда ищу в нем истины , - сердился Каченовский. - Требую от историка, чтобы он показывал мне людей такими точно, какими они действительно были; а полюблю ли их или нет, одобрю ли их мысли, их поступки, или напротив - это уже до меня, не до него касается ". Каченовский винит историка даже в обмане: во Введении говорится, что читатель, может быть, заскучает, а на самом деле - совсем не скучно! Критик, видимо, хотел сказать, что уж слишком нe скучно, что Карамзин напрасно оживляет рассказ, предлагая психологические объяснения, что он необъективен. Лелевель соглашается, что "российский историограф вовсе не прилагал старания, чтобы казаться слишком...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: мною, как обыкновенно, упрекал меня, как бы сам извиняясь в своей горячности: „Вы сегодня сказали на меня, чего ни Шихматов, ни Кутузов на меня не говорили" ". Пушкинская зарисовка уникальна; Карамзин - очень симпатичен. Реакционеры Кутузов, Шишков, Шихматов называли его якобинцем, обстреливали справа, а теперь "молодые якобинцы" зачисляют в "невежды", сторонники рабства. Пушкин "оспоривал Карамзина" не только явно, но и тайно: " Мне приписали одну из лучших русских эпиграмм: это не лучшая черта моей жизни ". В его "Истории" изящность, простота Доказывают нам, без всякого пристрастья, Необходимость самовластья И прелести кнута. Поэт уклончиво говорит об авторстве - "мне приписали"; однако сегодня в науке по этому поводу почти нет сомнений. Первые три пушкинские строчки Карамзин бы принял, в том числе и " необходимость самовластья", т. е. его историческую обусловленность; но последняя - обидна. Никогда он не восхищаются кнутом. Впрочем, эпиграмма есть...
Входимость: 1. Размер: 165кб.
Часть текста: ловкостию, с такою учтивостию, какой бы нельзя было ожидать от немецкого ученого и книгопродавца. «Вас знают и в России, – сказал я ему, – знают, что немецкая литература обязана вам частью своих успехов. Приехав в Берлин, спешил я видеть друга Лессингова и Мендельзонова». – «Благодарю вас», – отвечал он с улыбкою и посадил меня на софе. С путешественником всего ближе говорить о путешествиях: итак, услышав, что я еду в Швейцарию, начал он говорить со мною о тех удовольствиях, которые можно иметь в этой примечания достойной земле, где он сам был за несколько лет перед сим. Но скоро обратил я разговор на берлинский иезуитизм. Надобно знать, что с некоторого времени начали писать в Германии – или, лучше сказать, в Берлине, и Николаи первый подал к тому мысль – будто есть тайные иезуиты, которые всеми силами стараются снова овладеть Европою; будто Калиостро и подобные суть их миссионеры, которые, обольщая легковерных людей пышными обещаниями, порабощают их власти тайных иезуитских начальников и проч. и проч. С сего времени стали везде искать скрытых иезуитов 44 : между учеными и неучеными, между пасторами и солдатами. В сочинениях некоторых писателей нашли что-то иезуитское. Началась ужасная война, и «Берлинский журнал» 45 , издаваемый Бистером и Гедике, избран был в театр сей войны. С иезуитизмом слили в одно католицизм; доказывали, что тот и тот из известных протестантских ученых тайно приняли католическую религию; что они опасные люди, и проч. Те, которых наименовали, рассердились и начали браниться или отбраниваться, доказывая, что берлинцы бредят. Все это еще и ныне продолжается. Вот что сказал мне Николаи:...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: подразумевает, что выбор еще не сделан, а также известную обширность планов: отправляясь на два-три дня в поездку по недалеким окрестностям, нанимают карету, не рассматривая карты. Однако Карамзину не было суждено отправиться на юг «Гробница нежной Лауры, прославленной Петраркой! Воклюзская пустыня, жилище страстных любовников! шумный, пенистый ключь, утолявший их жажду! я вас не увижу!.. Луга Прованские, где тимон с розмарином благоухают! не ступит нога моя на вашу цветущую зелень!.. Нимский храм Дианы, огромный Амфитеатр, драгоценные остатки древности! я вас не увижу! — Не увижу и тебя, отчизна Пилата Понтийского! не взойду на ту высокую гору, на ту высокую башню, где сей нещастный сидел в заключении; не загляну в ту ужасную пропасть, в которую он бросился из отчаяния! — Простите, места любопытныя для чувствительного путешественника!» (210–211). Слова «где тимон с розмарином благоухают» напоминают другие: «где возвышается розмарином увенчанная Сиерра-Морена» (повесть «Сиерра-Морена») [146] . Повести «Сиерра-Морена» и «Остров Борнгольм», написанные одновременно в 1793–1794 годах, дают еще одну — романтическую версию странствий «русского путешественника», их крайнюю южную и крайнюю северную точки. Для нас этот замысел особенно интересен: он свидетельствует, что, по крайней мере в мечтах, Карамзин не исключал возможности посещения Испании. Однако, приспосабливая свои мечты и планы к сюжету «Писем», он сократил их до...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: принята благосклонно (если не ошибаюсь) любителями русского стихотворства; ровно через год выходит и вторая – участь ее зависит от публики. «Для чего между многими хорошими стихами помещаются в «Аонидах» и некоторые… очень не совершенные, слабые… или как угодно назвать их?» Отчасти для ободрения незрелых талантов, которые могут созреть и произвести со временем нечто совершенное; отчасти для того, чтобы справедливая критика публики заставила нас писать с большим старанием; чтобы читатели имели удовольствие видеть, как молодые стихотворцы год от году очищают свой вкус и слог; наконец и для того, чтобы не очень хорошее тем более возвышало цену хорошего. Одним словом, «Аониды» должны показать состояние нашей поэзии, красоты и недостатки ее. Не употребляя во зло доверенности моих любезных сотрудников, не употребляя во зло прав издателя, я осмелюсь только заметить два главные порока наших юных муз: излишнюю высокопарность, гром слов не у места и часто притворную слезливость [1] . Поэзия состоит не в надутом описании ужасных сцен натуры, но в живости мыслей и чувств. Если стихотворец пишет не о том, что подлинно занимает его душу; если он не раб, а тиран своего воображения, заставляя его гоняться за чуждыми, отдаленными, не свойственными ему идеями; если он описывает не те предметы, которые к нему близки и собственною силою влекут к себе его воображение, если он принуждает себя или только подражает другому (что все одно), – то в произведениях его не будет никогда живости, истины или той сообразности в частях, которая составляет целое и без которой всякое стихотворение (несмотря даже на многие счастливые фразы) похоже на странное существо, описанное Горацием в начале эпистолы к...